– Год назад прошли выборы президента ФИДЕ – за кого вы болели и почему?
– Если говорить о прошлых выборах – я был уверен, что Кирсан Илюмжинов победит. При всем уважении к Гарри Каспарову – я с ним тогда разговаривал и пожелал ему успеха – он, на мой взгляд, еще не изжил юношеской пылкости, горячности. А это не то качество, которое помогло бы ему занять пост президента ФИДЕ.
Напротив, Илюмжинов – очень спокойный, взвешенный, положительный человек. Неконфликтный, уважающий чемпионов, но в то же время деловой, энергичный, с большим руководящим опытом. Так что, последние выборы были для меня абсолютно предсказуемы, и я нисколько не сомневался в победе Илюмжинова.
– Последние выборы совпали с санкционной кампанией против России и российских политиков. Каспаров активно использовал этот фактор. Однако, Илюмжинов одержал убедительную победу даже в этих условиях…
– Эта ситуация не давала дополнительных преимуществ Каспарову. Он в любом случае мог рассчитывать и на поддержку Североамериканской шахматной федерации, и на поддержку шахматных федераций большинства европейских стран. Возможно, обострение отношений между западным миром и Россией и повлияло на поддержку Каспарова какими-то федерациями, но очень незначительно.
В то же время, у Илюмжинова были очень сильные позиции. Как действующий президент ФИДЕ, он очень хорошо знал нужды и проблемы разных федераций – к чему они стремятся, чем недовольны, чего хотят. С другой стороны, и в федерациях его уже знали, как руководителя.
Я не исключаю, что введение санкций даже больше сыграло на руку Илюмжинову, нежели Каспарову, поскольку, возможно, были какие-то колебавшиеся федерации, которые приняли окончательное решение в его пользу из духа противоречия.
Есть страны, например, Аргентина или Бразилия, которые с большим интересом относятся к России, чем к США, – потому, что Россия не вмешивается в их дела. А есть страны, у которых есть собственные претензии к США, такие как Пакистан или Египет – и они естественным образом видят Россию в своем лагере. Вот такие соображения могли сработать в пользу Илюмжинова.
Дело в том, что тезис о глобальной изоляции России далеко неочевиден. Вот смотрите: в тот день, когда Барак Обама в своем выступлении в Конгрессе говорил об изоляции России, президент Путин был с визитом в Турции и Египте, причем в Каире ему были оказаны почести, выходящие за пределы дипломатического этикета. А министр обороны Шойгу в то же время подписывал важное соглашение в Индии. Все это плохо вяжется с тезисом о «международной изоляции».
Вообще, я бы говорил не об «изоляции России», а о некоем расколе между Россией и Западной Европой, США, Австралией и, возможно, Японией. И этот раскол одинаково плох для всех стран.
– В отличие от многих других эмигрантов той поры, вы не стали врагом России – сейчас вас обвиняют в поддержке Владимира Путина и Кирсана Илюмжинова…
– Я бежал в 1979 году не из России, а из СССР, который считал тюрьмой для собственных граждан – с дурацкой идеологией, с дурацкой экономикой. Но я не политик, я не делаю на этом карьеру, не стремлюсь учить людей учить, как им жить, не собираюсь ими командовать и не хочу, чтобы командовали мной. Поэтому, когда СССР кончился, я счел свою миссию выполненной, и занял позицию заинтересованного наблюдателя.
О Кирсане Николаевиче я впервые услышал в 1990 г. на матче Каспаров-Карпов. Мне рассказали, как он подарил победителю матча какой-то ценный кубок. Меня это заинтересовало, и я стал отслеживать информацию об Илюмжинове.
Я узнал, как он пытался помочь Фишеру, вернуть его в шахматы, как он помогает пожилым гроссмейстерам, как учредил призовой фонд российского шахматного турнира в $100 тыс. – совершенно невероятная сумма по тем временам. Этим шагом Илюмжинов помог молодым шахматистам остаться в шахматах – иначе они или бросили бы игру, или покинули Россию. Я считаю, он просто спас российские шахматы, поскольку государство тогда уже самоустранилось, а частные спонсоры еще не появились.
И потом, когда он занялся шахматной политикой, я думаю, он совершал правильные шаги: пытался помирить Карпова и Каспарова, делал многое другое – причем, делал за свои деньги. Все это мне очень нравится и, как шахматист, я Илюмжинову очень благодарен.
Что же касается Путина – некоторые мои друзья действительно говорят: мол, Путин, выходец из КГБ, это плохо. Но я считаю, что люди меняются, и то, что Путин делает для России, представляется правильным и хорошим.
Для меня это стало очевидным, когда Путин вместе с Собчаком, у которого он тогда работал, выступили против путча 21 августа 1991 г. – несмотря на то, что в состав ГКЧП входил Крючков, прямой начальник Путина, т. е. эта позиция была для него небезопасна. И, когда в 1999 году Ельцин назначил Путина премьер-министром, и стало понятно, что таким образом он назначает его своим преемником, я сказал своим друзьям, что это хорошо для России – и хорошо для Америки.
Вспомните, после терактов 11 сентября именно Владимир Путин первым позвонил Джорджу Бушу и предложил ему помощь. Я поначалу очень надеялся, что хорошие отношения между Бушем и Путиным перерастут в хорошие отношения между Америкой и Россией. Но, к сожалению, со временем они стали ухудшаться, и сейчас уже дошло до того, что можно говорить о начале второй холодной войны.
Причем, на взгляд из Америки, она развивается хуже, чем первая, т. к. уровень нелюбви к России, уровень ожесточения намного выше, чем был когда-то против Советского Союза.
– Многие, включая Каспарова, упрекают Илюмжинова в том, что он, провозглашая независимость шахмат от политики, в то же время посещал Муаммара Каддафи буквально накануне операции НАТО по «демократизации» Ливии. А как считаете вы, могут ли шахматы быть вне политики?
– Если говорить о Ливии, то там все настолько сложно и неоднозначно, что, возможно, и Гарри Каспаров сегодня смотрит на это несколько иначе. Но вот то, что делал Кирсан Илюмжинов – его поездка к Каддафи, или то, что он делает сейчас – организует матч во Львове между чемпионкой мира Марией Музычук и китаянкой Хоу Ифань, – это абсолютно правильно.
Как президент ФИДЕ, он точно так же, как и глава, допустим, ФИФА или генсек ООН, должен воздерживаться от политических пристрастий. Но, если есть возможность сделать что-то, чтобы с помощью шахмат обратить внимание людей к миру, притушить взаимную ненависть, восстановить взаимопонимание, это обязательно нужно делать. Это будет хорошо и для шахмат, и для большого мира.
– Тем не менее, есть люди, в том числе среди шахматистов, которым не нравится, что Илюмжинов пытается организовать матч во Львове, не нравится, что он хочет организовать матч дружбы между детьми из Северной и Южной Кореи на 38-й параллели...
– Мне трудно понять, как кто-то может быть против таких вещей. Я могу объяснить это лишь одним: Кирсан Николаевич достаточно давно занимается руководством ФИДЕ, наверняка ему приходилось принимать сложные решения, которые кто-то считал неверными, кто-то, вероятно, чувствует себя обиженным на него.
На такой должности очень трудно работать долго, и не приобрести как минимум критиков, а то и прямых врагов. Конечно, для таких людей, все, что бы ни делал Илюмжинов, будет плохо и неправильно.
– Вам не кажется, что в этом есть какое-то противоречие? Как-то принято считать, что шахматисты – это самые умные люди. Кирсан Николаевич любит цитировать Альберта Эйнштейна, который называл шахматы «единственным способом тренировки головной мышцы». Но разве будет умный человек опускаться до такого, чтобы априори считать все действия своего оппонента неверными?
– Шахматы – великолепный способ воспитания ума, хороший метод развития мышления у детей, склонности к логике, к объективности. Но шахматы – это не панацея от глупости. Выражение «великий шахматист» не тождественно выражению «великий ум». Хотя, довольно часто великие шахматисты действительно обладают выдающимся умом. По крайней мере, если мы посмотрим на плеяду чемпионов мира, то обнаружим среди них в основном умных и достойных людей.
Но в целом шахматное сообщество мало чем отличается от любого другого человеческого сообщества. А потому здесь, как и везде, есть люди глупые, есть люди вредные, есть люди склочные. Ну, может быть, среди шахматистов чуть больше умных людей. Но любой, кто становится заметен в сообществе, неизбежно сталкивается с недоброжелательством.
Некогда один известный гроссмейстер сказал о Михаиле Ботвиннике: «Он думает, что он великий государственный ум, а он просто еврей, который хорошо играет в шахматы». Но я хорошо знал Ботвинника, это был мой любимый учитель, и он никогда не выдавал себя за великий государственный ум.
Более того, он, в отличие от Алехина или Фишера, никогда не считал себя абсолютным гением. Хотя, на самом деле, он был очень умным, и его ум проявлялся не только в шахматах. Это видно по его успехам в науке, по созданию программ для шахматного компьютера и т. д.
– Сегодня отношения между Россией и США накалены до предела. Вы, как человек, понимающий менталитет политиков обеих стран, живший и в России, и в Америке, что могли бы посоветовать, чтобы выйти из этой ситуации?
– Эта проблема мне близка и интересна. Недавно я написал статью об этом. Она адресована, в основном, американцам, и в ней я говорю, что Америка до сих пор плохо понимает Россию.
Александр Солженицын, которого я очень уважаю, писал о том же еще в 1980 году в статье «Чем грозит Америке плохое понимание России». И, если прочитать ее сейчас, то будто и не было этих 35 лет – как будто про наше время написано. Понимание по-прежнему очень плохое, и по-прежнему это угрожает Америке.
Я думаю, исправить это можно только с помощью общения. Скажем, отчего бы Путину не выступать на американском телевидении, почему бы не выступить в Конгрессе? Такие прецеденты были, и его выступления вызывали большой интерес. Можно вспомнить, как лет 15 назад Кирсан Илюмжинов посещал США. По этому случаю, в Американской федерации шахмат был устроен торжественный ланч, где был и я.
Могу сказать, что многие из гостей пришли негативно настроенными к Илюмжинову. Но после того, как он выступил с небольшой речью, очень хорошо, на хорошем английском, потом пообщался с некоторыми гостями отдельно, – отношение изменилось. Люди увидели, что он нормальный человек, который говорит разумные вещи. Кому-то он понравился, кого-то хотя бы заинтересовал и заставил задуматься. Вот это, на мой взгляд, правильный подход.
Однако сейчас, насколько мне известно, на уровне руководства России, в дипломатическом корпусе, возобладала та точка зрения, что США не услышат Россию, как бы ни старались российские политики и дипломаты – а потому и стараться не стоит. Я думаю, это неправильная и опасная точка зрения. Я бы хотел обратиться к российским политикам с просьбой не списывать Америку со счетов. Напротив, сейчас надо общаться как можно больше, поскольку отношения действительно испортились, особенно со стороны американской элиты.
Простой народ пока еще скептически относится к тому, что говорят о России по телевидению. Однако, если сейчас устроить опрос: «Что вы думаете о России и Путине?», 60% выскажутся негативно. А 10 лет назад было бы наоборот. Не обращать внимания на то, что происходит, очень опасно, так как пропаганда конфронтации нарастает. Необходимо больше общаться с американским народом, с представителями американской элиты, которые, по крайней мере, готовы слушать.
Например, в США сейчас идет предвыборная президентская компания, и среди кандидатов есть сенатор от Кентукки Рэнд Пол. Он придерживается той позиции, что США не должны вмешиваться в дела стран во всем мире, не должны давить на Россию. Сейчас он имеет хороший доступ к прессе, к нему прислушиваются – так отчего бы кому-то из российских политиков не встретиться с ним, не обменяться информацией?
Есть и другие политики, которые интересуются Россией, с которыми можно наладить контакт. С другой стороны, и в России сейчас есть немало политиков, которые бы вызвали большой интерес у американцев: это Сергей Лавров, который жил в США, если говорить о шахматах – это Аркадий Дворкович, который здесь учился и без акцента говорит по-английски, да и тот же Кирсан Илюмжинов.
Не следует поддаваться на, пусть и совершенно естественное, чувство обиды: «Ах, вы с нами так – ну и мы с вами так же!». Не нужно искать конфликта с Америкой, и, если и выдвигать какие-то претензии, то надо очень хорошо их обосновывать. Но главное – сохранять позитивный дух в общении, демонстрировать готовность решать конфликт, если он есть, совместными усилиями.
– Недавно Папа Римский Франциск призвал мир отказаться от оружия массового поражения. К этому же призывал Михаил Горбачев, а после него – Кирсан Илюмжинов. Не кажется ли вам это хорошей идеей – ведь сразу бы освободилось огромное количество средств, которые можно было бы направить на решение актуальных проблем: на культуру, строительство, борьбу со смертельными болезнями?
– Мне трудно как-то судить о предложениях Римского Папы, я не католик. Но, как я уже говорил, я реалист, и подобная идея мне нравится, хотя не кажется реалистичной. Вот если бы Папа мог попросить Бога сделать всех людей ангелами, или изменить физические законы так, чтобы ядерное оружие перестало работать, – это было бы здорово. Но законы физики, так же, как и шахматные правила таковы, каковы они есть. А люди – далеко не ангелы.
И потому, полное избавление от ядерного оружия – это милая, но несбыточная идея. Америка и Россия в свое время сделали единственное, что можно было сделать: сократили свои ядерные арсеналы до разумного уровня. Зато, я убежден, абсолютно реалистично остановить разгорающуюся между Америкой и Россией новую холодную войну. Сделать это надо сейчас, пока она, так сказать, не «затвердела», не перешла в перманентное противостояние. Такая война будет стоить очень дорого и Америке, и России, и даже не вовлеченным в конфликт странам.
Во-первых, она приведет к новой гонке вооружений – как массового поражения, так и обычных. Во-вторых, это неизбежно повлечет за собой эскалацию конфликтов по всему миру: точно так же, как Америка сегодня посылает вооружение в какие-то страны по соседству с Россией, рано или поздно Россия начнет делать то же самое с недружественными США странами. В-третьих, неминуемо пострадает торговля, важная и для Америки, и для России, и для Европы. Это, на мой взгляд, полное безумие, и его надо предотвратить.
– Вы шахматист. Значит, умеете просчитывать ходы на шахматной доске. А в жизни? Насколько, по вашему мнению, возможен переход холодной войны в «горячую» фазу?
– Отвечу старым анекдотом: как-то одного уважаемого и мудрого раввина спросили, будет ли ядерная война? «Нет, – ответил он, – но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». Неприемлемый ущерб обеим странам может принести «холодная» война. Но вот шансы прямого боестолкновения, я думаю, не больше 0,5%, а если говорить о применении ядерного оружия, то и еще меньше.
Но риск все же есть, и он угрожает такими страшными последствиями, даже в случае обычной войны, что нужно сделать все, чтобы его избежать. Нужно снижать накал в наших отношениях, стараться обходить конфликтные ситуации. Причем, делать это надо обеим сторонам. И тогда нам, возможно, удастся вернуться если не к дружбе, то, по крайней мере, к холодному миру. Который, во всяком случае, лучше холодной войны.