Например, во 2-й статье закона прописана странная, если не сказать больше, норма: «Русский язык наряду с абхазским признается языком государственных и других учреждений».
Интересно, с какой стати иностранный язык приравнивается у нас, по сути, к государственному? Неужели непонятно, что русский язык, на котором говорят сотни миллионов людей, если придать ему государственный статус, очень быстро вытеснит язык любого малочисленного народа? Так почему мы должны сами убивать свой родной язык, добровольно, сознательно и целенаправленно вытесняя его русским?
Читаем дальше. Оказывается, возможность использования русского языка (фактически – в ущерб абхазскому языку) законодательно распространяется буквально на все сферы жизни нашего общества: воспитание и обучение; официальное общение и делопроизводство в высших органах власти, правоохранительных и военных органах; проведение выборов и референдумов; работу предприятий, учреждений и организаций; судопроизводство, нотариат, СМИ и т. д.
Пожалуй, только в трех случаях применение русского языка можно признать необходимым: в сфере обслуживания, коммерческой деятельности и в дипломатических отношениях. Все прочие «допустимо-обязательные» случаи употребления русского языка, на мой взгляд, несут прямую угрозу абхазскому языку, ставя его на грань исчезновения.
Итак, что я предлагаю для спасения абхазского языка?

1. Перевести все делопроизводство, образование (среднее и высшее), судопроизводство и пр., о чем сказано выше, на абхазский язык в полном объеме.
2. То же самое касается и абхазских общенациональных СМИ: все они должны, под угрозой лишения лицензии, полностью перейти на абхазский язык. Исключение – СМИ, распространяемые в иноязычных общинах и диаспорах.
3. Законодательно закрепить невозможность карьеры в государственных, муниципальных органах власти и учреждениях для людей, не владеющих абхазским языком. На рынке или в гостинице люди всегда между собой договорятся – на каком угодно языке. Но если кто-то пожелает стать, допустим, чиновником или преподавателем вуза, без хорошего знания абхазского языка путь ему в эти сферы должен быть заказан.
4. Отвести на все эти процессы 5-летний (но не более, потому что времени «на раскачку» у нас катастрофически мало) переходный период, который понадобится на работу по созданию терминологической базы, написание необходимых учебников и словарей, а также подготовку квалифицированных специалистов. Включая переводчиков с абхазского языка на русский, набираемых на государственную службу (их услуги понадобятся иноязычным гражданам РА, не владеющим государственным языком).
5. Создать государственный комитет по защите абхазского языка, призванный, во-первых, обеспечить исполнение необходимых мер, предусмотренных в переходный период, а во-вторых, жестко контролировать соблюдение действующего языкового законодательства.
6. Ввести строгие санкции, вплоть до административного и уголовного наказания, за неисполнение мер, направленных на развитие и сохранение абхазского языка.

Безусловно, найдутся и те, кто станет противиться предлагаемым мною реформам. Причем, под разными предлогами. Кто-то скажет, что после внесения поправок в закон о государственном языке абхазская молодежь начнет массово мигрировать в Россию, кто-то – завопит на весь мир о «дискриминации» и «апартеиде».
Впрочем, я абсолютно уверен в том, что большинство абхазов – настоящие патриоты своей страны, и потому они вряд ли станут поголовно покидать родину (а кто хотел уехать, тот и так уже уехал).
Могу сказать, что в соседней Грузии еще недавно русский язык выполнял функцию языка межнационального и официального общения. Однако после распада СССР там быстрыми темпами произошло уравнение фактического и юридического статусов грузинского языка, который сегодня пронизывает все сферы общественной жизни, за исключением компактно проживающих диаспор. В наши дни русский язык в Грузии изучают как иностранный. Этот же путь я предлагаю и для Абхазии.
И еще. Думаю, найдутся у нас скептики, которые подвергнут сомнению саму возможность проведения языковой реформы. Для таковых приведу весьма показательный пример.
До создания государства Израиль иврит, в отличие от «живого» абхазского (пока еще живого!), был мертвым письменным языком. Но, невзирая ни на какие сложности, еврейским ученым удалось его «оживить». И теперь иврит – государственный язык Израиля, без знания которого невозможно стать полноценным гражданином этой уникальной страны.
Главное, мы должны четко усвоить одну истину: половинчатыми мерами абхазский язык не спасти. А не будет языка, определяющего наш менталитет, – не будет и абхазов. Мы попросту растворимся среди других, более многочисленных народов, относящихся к своим родным языкам с должным уважением.

От редакции. Автор статьи – председатель Партии Экономического развития Абхазии (ЭРА), полномочный представитель президента РА по торгово-экономическому сотрудничеству с иностранными государствами (в ранге вице-премьера) Беслан Бутба.