Я хорошо помню умного черноволосого мальчика из статьи «Шахматы Гарика Каспарова», опубликованной в журнале «Пионер». Восхищался им. Помню, как бакинский юноша ворвался во взрослый мир шахмат. Как мы расстраивались, что ФИДЕ засчитала ему поражение в матче претендентов с Виктором Корчным. И как радовались, когда Гарри вышел победителем в этом противостоянии.
Помню, весь Советский Союз следил за матчем двух великих «К» – Анатолия Карпова и Гарри Каспарова. Как вслед за программой «Время» почтенные Алексей Суэтин и Марк Тайманов разбирали подробности очередной партии, а все, даже те, кто не отличал слона от ладьи, их внимательно слушали.
Вот молодой, красивый обладатель заграничного имени делает упражнения в гимнастическом зале, доказывая, что шахматисты – тоже спортсмены. Вот любящий сын рядом со своей мамой Кларой Шагеновной. Вот операторская камера выхватывает из числа делегатов съезда ставшее знакомым лицо. Вот самый молодой шахматный король увенчан лавровым венком.
И проплывают перед глазами, проплывают, не задерживаясь, картинки из прошлого. А остается кадр, где омоновцы усаживают в автозак поседевшего человека с перекошенной физиономией…
Гарри Каспаров был и, наверное, останется выдающимся шахматистом. Но вряд ли стал выдающимся политиком. Потому что, начиная с первого матча с Карповым, Гарри всегда с кем-то боролся за пределами квадрата черно-белой доски.
Боролся со своим главным оппонентом и якобы стоявшей за его спиной советской шахматной федерацией. Боролся с советской властью, которой был всячески обласкан. Боролся с новой Россией, в которую перебрался из родного Баку во время армянских погромов.
Боролся с ФИДЕ и лично ее президентом Флоренсио Кампоманесом (итогом этой борьбы стал хаос в мировых шахматах и сразу несколько чемпионов по разным версиям). Боролся с обновленной ФИДЕ и лично Кирсаном Илюмжиновым. Создавал общественные организации и боролся со своими товарищами. Снова создавал и снова боролся, разрушая только что отстроенное.
Пробовал себя в бизнесе – организовал интернет-компанию, обучающую игре в шахматы, вложил в нее $9 млн. и прогорел. Пытался найти себя в истории, сблизился с Фоменко и Носовским, но и тут быстро наигрался и остыл.
Судя по всему, на Западе связывали с ним большие надежды. Российской либеральной оппозиции был нужен духовный лидер, человек, известный как у себя в стране, так и во всем мире. Один раз подобное сработало – когда из академика Сахарова получился супруг мадам Боннэр. Но с Каспаровым не вышло. Может, схема устарела, а может, сам кандидат в «совесть нации» подкачал. А возможно – и то, и другое сразу.
Чем дальше Гарри Кимович отходил от шахмат в мир политики, тем нелепее он выглядел. Все его оппозиционные проекты потерпели неудачи, причем из-за внутренних противоречий.
Само присутствие Каспарова в организации становилось дурным знаком. Былые спортивные заслуги Гарри Кимовича были им же отодвинуты в сторону. Симпатичного улыбчивого шахматного короля сменил скандальный, надменный и очень проамериканский политик.
При этом, власть не боролась с экс-чемпионом мира. Скорее, делала вид, что он ей безразличен. Второго Бобби Фишера, угодившего за решетку за несколько шахматных партий, сыгранных в обложенной западными санкциями Югославии, из Гарри Кимовича не получилось. Погружение в омоновский автобус и укус прапорщика полиции за руку – достойно какого-нибудь фрика от политики, и слишком мелко для столь известной персоны.
После скандала в ФИДЕ Каспарову останется пенсия и частные уроки. В мире политики лидера из него уже не выйдет, а в шахматы возвращаться поздно. Самое время переквалифицироваться в управдомы.